Новое исследование показывает, что происходит стигматизация пограничного психического расстройства.
Ключевые тезисы:
- Существует долгая история стигматизации людей с пограничным психическим расстройством, даже среди профессионалов по работе с ментальным здоровьем.
- Новое исследование отношения к поведению людей с ПРЛ (пограничным расстройством личности) предполагает, что их чаще воспринимают со страхом и ненавистью, нежели с эмпатией.
- Если рассматривать людей с ПРЛ не как «пограничников», а как людей с конкретными психическими проблемами – то это может привести к более сочувственному отношению.
Это перевод статьи Сюзан Краус Витборн, доктора психологических наук для сайта psychologytoday,
Оригинал можно прочитать здесь: https://www.psychologytoday.com/us/blog/fulfillment-any-age/202201/why-are-people-borderline-personality-treated-unfairly
Стигма психических заболеваний может усложнить жизнь тем, кому поставлен такой диагноз. В некоторых культурах особенно сложно справиться с социальными последствиями необходимости психологической помощи. В результате люди с этими расстройствами имеют дополнительную проблему в своих повседневных жизнях помимо самих симптомов.
Психологический диагноз — это весьма сложная и противоречивая концепция. Когда люди получают диагноз, они часто получают вместе с ним и ярлык, который равняет их с болезнью. Ты «шизофреник», а не человек с болезнью шизофрения. Вообразите ситуацию с физической болезнью. Назовет ли кто-нибудь вас «гриппозником»?
Согласно данным ученых из колледжа Помоны – Маслад, и госпиталя Маклин Кайли — Нул, эта стигма особенно сильно вредит людям с пограничным расстройством личности (ПРЛ). Оно определяется, как хроническая болезнь, что включает в себя такие симптомы, как эмоциональную нестабильность, проблему в отношениях, нарушение идентичности. ПД несет в себе высокую вероятность необходимости госпитализации. И вместо того, чтобы проявить сочувствие к людям, чья жизнь подверглась серьезному удару из-за этой болезни, «на практике болезнь превращается в самую настоящую стигму».
Почему пограничное расстройство стало такой стигмой?
Масланд и Нул, исследуя историю термина, обнаружили, что пограничное расстройство пошло от идеи расстройства на границе психоза и невроза (термины более не употребляются в академической литературе в США). Даже в свои ранние дни, теоретики описывали ПРЛ в негативном ключе. Их описания включали в себя такие характеристики расстройства как «склонность к агрессии», «инфантильная личность», «псевдо-невротизм». Было похоже, что с самого начала карты были не в пользу тех, кто страдает от ПРЛ, а ведь они просто нуждались в помощи, которую эти не симпатизирующие им профессионалы в ментальном здоровье могли бы им оказать. Такие негативные характеристики, которые упомянула автор выше, продолжают существовать и по сей день, так как врачи продолжают навешивать ярлыки на людей с ПРЛ, например называют их «манипулятивными», «ищущими внимания» или «опасными».
Стоит лишь вспомнить персонажа «Алекс Форрест», сыгранной Гленной Клоуз в фильме «Роковое влечение», как протрет этого страшного заболевания. В то же время Вайона Райдер и ее персонаж «Сюзана Кейсен» в фильме «Прерванная жизнь» также показывает, что репрессивный подход к таким людям может даже включать в себя и госпитализацию в психиатрическую больницу. С одной стороны Алекс Форрест показывает страшную сторону ПРЛ, а с другой сторону Сюзана показывает стигматизированную сторону.
Масланд и Нулл составили список проблем, с которыми сталкиваются люди с ПРЛ при обращении к профессионалам ментального здоровья, начиная от негативных характеристик болезни в клинической литературе. В них нет эмпатии, но есть тенденция преуменьшить пациента или даже социально дистанцироваться или избегать его. Однако авторы все же указывают, что успех методов лечения, разработанных специально для пациентов с этим расстройством, имеют медленный, но верный эффект в деле уменьшения этого негативного подхода в медицинской литературе.
Что происходит, когда люди с ПРЛ называются пограничными, пограничниками итд?
Переходим к вопросу о равнении людей по их болезням. Масландл и Нул предполагают, что хотя психиатрия и психология постепенно двигаются в сторону от стигматизации, когда речь идет о шизофрении, но про пограничное расстройство этого сказать нельзя. Как примеры, даже в медицинском окружении, авторы указывают – что это совершенно обычно для пациентов, что их называют «пограничниками»; даже поставщики психологических услуг могут использовать такой язык как «не, она пограничница, «это очень погранично» или «плохая пограничница».
Проблема с подобным языком в том, что такие «ярлыки-существительные» предполагают постоянство состояния, также как и потерю личности. Они создают, как указывают авторы «большее пространство для разных видов стигматизации». Помимо этого, «ярлыки-существительные», используемые к людям с психологическими расстройствами в публичном пространстве, создают более негативное представление о ментальной болезни в целом, особенно, когда кто-то с психологическими расстройством ведет себя агрессивно. В этих случаях СМИ подхватывают истории об убийствах и побоищах (хотя, как правило – это единичные случаи), тем самым еще более закрепляя страх и отсутствие эмпатии к людям, которые на самом деле заслуживают сострадания и понимания.
И как будто всего этого негатива по поводу людей с ПРЛ было недостаточно, Масланд и Нул отмечают большое влияние сексизма. Хотя распространенность ПРЛ среди мужчин и женщин примерно одинакова, реальный диагноз ПРЛ с большей вероятностью будет для женщин превращен в «эмоциональное расстройство». Видя так называемое гендерно-обусловленное расстройство в человеке, реальное или вымышленное, авторы предполагают, что это может привести к тому, что люди начнут думать ,что у человека на самом деле нет никакого расстройства.
Проверить стигму пограничного расстройства.
Со всей этой предысторией, команда исследователей из Промона Колледж и Маклин создала 2 онлайн образца-теста с краткими сценами в которых показаны индивиды с разными вариантами расстройства (в первом исследовании) и с разным полом (второе исследование). Основная база исследования заключалась в сравнении подходов к ментальной болезни после того, как участники прочитают сценку, и оценить свое отношение к ее участникам. Для первого исследования в группе «без стигмы», человек в сценке был описан без какой-либо диагностической информации вообще, сообщен был лишь возраст и пол. В группе «ярлык-человек», человек в сценке был описан, как кто-то с расстройством, пограничным или шизофренией, а в группе с существительном-ярлыком человек был описан как «пограничник» или «шизофреник».
Манипуляции ученых включали в себя начало сценариев, в которых протагонист проделывал одно и то же поведение. Для пограничного расстройства протагонист участвовал в нескольких попытках суицида, а затем несколько раз попадал в больницу. Для шизофрении, протагонист слышал голоса и имел параноиадальные мысли. Во втором исследовании изменяли пол протагониста, но только для пограничного расстройства. Так, например, в описании пограничного расстройства, сценарий начинался со следующих слов: «Анна, 27 лет, пограничница…»
Вы можете прикинуть, сколько баллов вы бы набрали в вопросе подхода к стигматизации, рассчитывая свои собственные взгляды по шкале от 1 (мало) или 9 (очень сильно) по этим 9 характеристикам: гнев, избегание, обвинение, обман, опасность, страх, помощь, жалость, сегрегация. Сколько этих мыслей, связанных с этими характеристиками пришло вам в голову после прочтения начала сценки выше?
Находки удивили авторов и не соответствовали основной гипотезе исследования. Участники оценили индивида в сценке без диагноза хуже. Они с большей вероятностью отмечали что чувствуют больше гнева, обвинения, ощущают опасность и страх ,когда читают о попытках суицида у персонажа без диагноза.
Анализируя результаты, Масланд и Нул смогли показать, что персонаж с диагнозом ПРЛ вызывал больше гнева и обвинений, чем персонаж с шизофренией. Эта находка предполагает, что люди с ПРЛ видятся хуже из-за их «кажущегося» отсутствия контроля над своим поведением и эмоциями. Люди с шизофренией, напротив, страдают от галлюцинацией и бреда, что из-за серьезности их положения считается менее контролируемым. Еще один нюанс результатов – большей рейтинг жалости был к женщинам с ПРЛ, чем к мужчинам. Этот результат сочетается с гендерным стереотипом о том, что женщина слабее, уязвима и ее надо жалеть.
Если существительное не вызывает больше негативных подходов чем диагноз, означает ли это, что нормально называть людей с ПРЛ «пограничниками»? Может стигма ничего не значит, если известен диагноз? Согласно авторам, хотя результаты и не подтверждают изначальную гипотезу о воздействии ярлыков на стигму, авторы все же считают, что люди негативно реагируют на поведение тех, кто как им кажется, не имеет контроля над своим поведением и эмоциями.
Возвращаясь к самим сценкам, вспомните персонажа с ПРЛ, который много раз был госпитализирован после попыток суицида. Этого поведения было достаточно, чтобы люди отметили целый спектр негативных эмоций, включая осуждение. Почему человек, совершивший попытку суицида, подвергается осуждению?
Также важно принимать в расчет, кто был добровольцем в опытах. Обе онлайн группы были в большей части белые, и имели высокий социоэкономический статус, выше чем общее население. Более того, они не имели специальных знаний в психологии. Профессионалы «через опыт и обучение» имели более обоснованное представление о ПРЛ. Будущие исследования смогут использовать схожую экспериментальную парадигму, разработанную Масланд и Нул в этих опытах.
В итоге, люди с ПРЛ очевидно вызывают негативные тенденции к стигматизации просто своим, на первый взгляд, контролируемым поведением. Когда вы сталкиваетесь с индивидом в своей обычной жизни или на работе или же даже в литературе, который показывает признаки такого поведения, стоит понять, что источник негатива – ваш собственный страх и возможно вина. Если иметь больше эмпатии к людям с психологическими расстройством – то это будет первый шаг к тому, чтобы дать им ту поддержку, которая им нужна для ведения полноценной жизни.